В сентябре в Одессе наконец-то открыли памятник Исааку Бабелю. Какова история его появления?
В 2007-м году Всемирный клуб одесситов выдвинул такую инициативу – открыть в Одессе памятник Бабелю. Инициатором был Валерий Хаит – вице-президент Всемирного клуба одесситов. А один из первых людей, которые дали деньги на памятник, был Михаил Жванецкий.
Были попытки заработать деньги на памятник, организовывая концерты. Но эти акции денег не собрали. Пока оплатишь аренду и раздашь контрамарки всем людям, которые считают, что их должны пригласить бесплатно – потому что они сами по себе подарком являются… Даже гала-концерт в Одессе не собрал денег. Потому что в последний момент чиновники из Министерства культуры, которые обещали помещение театра дать бесплатно, увидев, что пришли люди, сказали: «А, пожалуй, мы с вас возьмем за аренду».
Поэтому деньги на памятник собирались с миру по нитке. Переносилась постоянно дата по причине того, что не было денег. Уже памятник был готов – в Москве под охраной находился на военном заводе, где его изготовили. А все еще не было денег для того, чтобы его выкупить.
Когда проходил конкурс проектов памятника, вас в жюри не пригласили. Вы довольны конечным результатом?
Почему нас, родственников, не было в жюри конкурса – это одному богу известно. Но когда нам представили решение жюри, мы не могли с ним не согласиться. Клуб одесситов организовал конкурс, на который видные скульпторы представили свои проекты. И выиграл скульптор Георгий Франгулян. Не так-то просто все было, потому что скульптор московский, а проект украинский. Конечно, я думаю, хотелось и городу, и всем остальным, чтоб выиграл украинский скульптор. Но настолько все-таки отличался в лучшую сторону проект Франгуляна от других, тоже очень достойных и талантливых, что там не могло быть двух мнений.
Так скульптура по его проекту оказалась на углу Жуковского и Ришельевской. Бабель смотрит на тот дом, в котором он когда-то жил со своей семьей. Одесситы приняли этот памятник, хотя они – люди придирчивые и привередливые. И, в общем-то, наверное, имеют право таковыми быть.
У Сталина было чутье на уничтожение правильных людей
Главный бабелевский одессит, Беня Крик, кажется, был эдаким воплощением «мечты о смелом еврее»?
Эта бабелевская черта – любовь к дерзости, страсти, отваге, - она, наверное, выразилась и в Бене Крике. Но не нужно романтизировать Беню Крика. В те годы годы, когда он был написан, самого Беню Крика и его сподвижников уже давно поставили к стенке. Воцарилась другая власть, тоже бандитская. Поэтому, конечно, писал-то Бабель о Бене Крике, а метил уже в другую власть. Эта власть себя узнавала в делах и повадках Бени Крика.
Возьмите похороны из рассказа «Как это делалось в Одессе». Ну какая власть могла сначала убить человека, а потом хоронить его с почестями? Именно это произошло в 48-м году, когда близкого друга уже погибшего к тому времени Бабеля, Соломона Михоелса, сначала убили, а потом устроили ему всесоюзные похороны. Вот эти приемчики Бени Крика были совершенно не чужды советской власти.
Конечно, когда Бабель писал рассказы, в которых Беня Крик сталкивался с советской властью, то выяснялось точно, кто был романтическим Робин Гудом, а кто - настоящим бандитом. Если Крик мог свободно обвести вокруг носа Николая ІІ, то уже товарища Сталина - нет. Потому что у Сталина было чутье на уничтожение правильных людей. А что касается привычки бандитов стрелять в воздух – так она советской власти была совершенно несвойственна, в воздух они не стреляли.
Биографы и современники отдают роковую роль в судьбе Бабеля то Буденному, которому не понравилась «Конармия», то руководителю НКВД Ежову, с будущей женой которого у Бабеля в свое время была интрижка. Вы же настаиваете на том, что в смерти Бабеля виноват именно Сталин.
Не я настаиваю, факты настаивают. Такие вопросы без него не решались. Бабель был знаком с таким количеством людей, которых посадили, расстреляли, что объяснять его смерть знакомством с Ежовым и с женой Ежова… Если у них и была какая-то интрижка в 27-м году, то это было очень мимолетное видение. К тому моменту, как эта женщина стала женой Ежова, взаимоотношения у них с Бабелем были очень определенные. Она открыла в Москве литературный салон, куда приглашались Утесов, Михоелсон и среди прочих – Бабель. Когда жена Ежова спросила Бабеля: «Как ко мне относится ваша жена, Антонина Николаевна?» (моя бабушка), он сказал ей: «Ну, Антонина Николаевна – рабочая женщина, а вы – накрашенная сановница». Я думаю, он отлично знал, что делал, когда общался с женой Ежова и с информаторами, которые были к нему приставлены. К тому же, практически в один день с Бабелем были арестованы Кольцов и Меерхольд. Что, тоже из-за Ежовой?
То есть личные отношения ни при чем?
Нет, проходили другие, более серьезные процессы, на политическом уровне, связанные с мировой историей. Что касается Буденного, то он расправился бы с Бабелем сразу после выхода в свет «Конармии».
Так что же сохраняло свободу Бабелю вплоть до мая 39-го года?
Это было очень интересное время в истории. Тогда провалилась гражданская война в Испании. Французские коммунисты, у которых Бабель пользовался огромным авторитетом, – среди них крупнейшие французские писатели – потерпели полный крах в Испании. Сталин понял, что его поддержка антифашистского французского движения ни к чему не ведет, потому что это люди несостоятельные. И начал готовится к сделке с Гитлером. В этот самый момент Бабель уже был ему не нужен как звено, ведущее к французским коммунистам, к антифашистам. И, соответственно, наступил момент ареста Бабеля.
Когда Бабель уже сидел в тюрьме, был подписан пакт Молотова-Риббентропа. Узнав об этом, Бабель сказал своему соседу по нарам – это одно из немногих сохранившихся свидетельств его пребывания в тюрьме - «Теперь меня расстреляют».
Он понимал, что больше не нужен Сталину, потому что Сталин разрушил свой союз с антифашистами и заключил союз с Гитлером. А Бабель был крупнейшей для французов фигурой в советской литературе, единственный писатель, опубликованный на всех европейских языках немедленно после публикации на русском. И человек, которого во Франции действительно носили на руках, и действительно соратник. Вы же понимаете, как Бабель, еврей, мог относиться к фашизму.
В России преступления советской власти пытаются не афишировать. Зазорно перед заграницей.
При аресте Бабеля были изъяты его рукописи, папки с неопубликованными произведениями. Как вы считаете, сохранились ли они до сегодняшнего дня?
Они есть. Те, кто их изымал, те и скрывают.
Вы считаете, они в архивах НКВД?
Если бы эти папки остались в НКВД, их бы сожгли, как нечто не относящееся к делу. Ведь НКВД шило Бабелю все, что хотело: французский шпион, немецкий шпион, троцкист, заговор с целью убийства Сталина и его окружения. Вся эта галиматья, о которой Бабель не говорил и не писал.
Тем более, судя по новейшим исследованиям, признания из заключенных выбивали под пытками или подсовывали чистые листы подписывать.
И все же, возвращаясь к папкам. Где они сейчас?
Когда Бабеля с папками привезли, рукописи немедленно были затребованы наверх. Пришел человек, сложил их все в холщевый мешок, опечатал сургучом, и дальше их след якобы теряется. Но на само деле он не теряется, потому что если потребовали наверх – там не так много было читателей. Читал, в общем-то, только Сталин. То, что Сталину было интересно, что там такое, - это я вполне себе представляю. Далее, у Сталина была еще такая привычка: как каждый «великий» человек, он считал, что все, с ним сопряженное, достойно истории. Поэтому обычно ставился гриф «Хранить вечно».
То есть если на папках Бабеля Сталин поставил такой гриф, они хранятся до сих пор…
В Президентском архиве, в каких-то секциях закрытых. Я созрел для того, чтобы сделать по телевиденью некое заявление, предложение открыть эти архивы. Это не под силу одному человеку. Хотя я чувствую, что сейчас в связи со смертью бабушки, Антонины Николаевны Пирожковой, на мои плечи лег этот груз. Сколько раз она подавала заявления в инстанции… Последний раз – перед отъездом в Америку в 1995-м году. Писала, уже зная, что в КГБ обращаться бессмысленно, нужно обращаться выше. Ей даже не ответили.
С чем вы связываете это молчание? Почему не отвечают? Там «наверху» чего-то боятся?
Я не согласен с теми, кто говорит «боятся». Да, сегодня, конечно, преступления советской власти пытаются не афишировать. Потому как зазорно перед заграницей. Я понимаю, что в России есть слои, которые хотят все это похоронить. А каждый раз, когда вы заговариваете о Бабеле – идут ассоциации с его трагической смертью и с его произведениями. А писал он о гражданской войне, о коллективизации и о том бандитизме, который вроде как одесский, а с другой стороны оказывается, что универсальный.
Кстати, когда я 6 сентября этого года читал на Украине, в Одессе, «Короля» бабелевского, то ассоциации у зрителей выстраивались на современность, а вовсе не на «Ах, старая Молдаванка». Видно, какую-то опасность Бабель мощью своего таланта и трагичностью своей судьбы представляет.
Но я думаю, что все намного проще. На каком месте в числе приоритетов стоит у нас искусство и литература? Люди, которые могли бы дать распоряжение найти рукописи Бабеля, как вы думаете, каждое утро, просыпаясь – они что, думают о Бабеле?
Что вы собираетесь делать для того, чтобы найти рукописи?
Необходимо создать фонд Бабеля. В него должны войти наиболее представительные люди в политических, литературных, артистических кругах. Которые могли бы входить в кабинеты и писать письма, которые не могут остаться без ответа и без внимания. Только такой, очень мощный, мировой союз деятелей культуры, политики и искусства способен пробить брешь. Я думаю, что и на Украине, и в России есть огромное количество людей совестливых и людей, которые действительно познавали и познают мир через произведения Бабеля.
У российских политиков есть неплохой шанс – накануне выборов принять участие в таком проекте.
Да, ход предвыборной кампании – показать, что мы, дескать, хотим открыть миру скрытые от него произведения Бабеля и заботимся о культуре, о той памяти. И мы каемся. Но покаяние – это опять же слабость. Почему никто не покаялся до сих пор за сталинские злодеяния? Ведь нация, и каждый представитель этой нации, конечно же, причастны к преступлениям Сталина. В Германии покаялись. У нас не покаялись. Почему?
Президент должен быть прежде всего человеком гуманным
Раз уж речь зашла о стране и лидерах. Наш президент однажды перепутал Бабеля и Бебеля. Слышали ли Вы об этом?
Да-да. А Ахматову назвал Ахметовой?
Тогда чиновники из ближайшего окружение Президента выступали с заявлениями, что главное – не начитанность, а то, что он президент хороший. Вы согласны с этим?
С тем, что отсутствие гуманитарного образования не влияет на президентские качества? Я Вам отвечу на это такой историей. Один из следователей НКВД, пытавших Бабеля, в 50-е годы был привлечен в ответственности. На суде его спросили: «Вот вы этого человека пытали. А вы знали, что он писатель?» – «Ну, мне сказали» – «А вы прочли хоть строчку его?» - «А зачем?». Вот вам ответ на этот вопрос.
Точно как у Бродского в Нобелевской речи: «для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе подобного во имя какой бы то ни было идеи затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего».
Да. Думаю, чтение Бабеля этому способствует даже больше, чем чтение Диккенса. Прочитавший Бабеля точно никогда не сможет убить.
Это очень важно для политика. Президент должен быть прежде всего человеком гуманным. А гуманность воспитывается музыкой, литературой, живописью. Также и религией, но иначе. Стоять со свечкой в церкви – это политики умеют.
Так что, мне кажется, президент ничего бы не потерял, если бы прочел Бабеля. А может быть, что-то и получил бы. И, я думаю, что получила бы вся страна. Политик же должен знать, по какому писателю судят об Украине. Откуда узнают люди за рубежом об Украине, об Одессе, о Галиции, о Волыни? Открывают учебники, что ли? Нет, они читают Бабеля.
Литераторы считают, что знаменитый одесский колорит придуман Бабелем
Вы рассказываете об Украине и Одессе в своей постановке по Бабелю. С ней Вы выступаете в США, представили ее также в Одессе. Смогут ли увидеть ее киевляне?
Я очень хотел бы сыграть в Киеве. Тот уникальный концерт, который собрал тысячу людей в Одессе. Это был аншлаг, зал сидел, не шелохнувшись. Люди плакали, я видел слезы в зрительном зале. А потом нас три раза вызывали на бис. Это литературно-музыкальная композиция. Музыка Исаака Шварца, концерт под названием «Желтые звезды» в сочетании с рассказами Бабеля в моем исполнении. Играл Одесский филармонический оркестр, уже 20 лет возглавляемый Хобартом Эрлом, американским дирижером. Я очень хотел бы сыграть именно эту версию спектакля в Киеве. Но на это нужны, опять же, некоторые средства.
Я приеду, как только поступит какое-нибудь приглашение. Ведь для Бабеля Киев - город очень значимый. Первая публикация, первая жена, огромное количество друзей, он здесь окончил институт. Поездка в Киев незадолго до ареста – работал с Солнцевой, женой Довженко, над кинематографическим сценарием. Так что я приеду и сыграю, будь это представление с оркестром, будь это моноспектакль.
Киев, Одесса, Галиция, Москва, - в этих местах шла работа над фильмом о Бабеле, который Вы сейчас снимаете. Не испытывали ли Вы дефицита «бабелевской натуры» - исторических мест, атмосферы, характеров?
Все это живо. И люди бабелевские, которых мы встретили в этих местах. Простые люди и занимающие какие-то ответственные должности, представители культуры и политики. Нет, все эти люди есть. Вероятно, действительность надевает какие-то театральные маски в разные времена, но в сущности остается все той же. Конечно, Бабель писал о мире, который не был идеален. И то, что наш сегодняшний мир не изжил еще эти недостатки и беды… Для кинематографистов – это манна небесная, мы смогли заснять бабелевский мир через современность.
В конамрейском дневнике Бабель пишет о том, что после казаков и поляков идет по руинам. Руины старого польского родового замка, развалины синагоги, разграбленные католические костелы. И мы застали то же самое. Как Бабель, мы восклицали: «Как хорошо, что у нас остались хотя бы камни!». Кстати, огромное количество религиозных деятелей разных деноминаций вошли в наш фильм. Не только раввины – православные священники, католические, протестантские. Православная матушка выступала на открытии памятника в Одессе! Что же это такой за «еврейский писатель»?
Кстати, Бабеля хорошо понимают представители разных наций. Ваш спектакль по Бабелю популярен в Америке. Чем он интересен американцам?
Бабеля воспринимают в Украине и России тютелька в тютельку так же, как в Америке. Потому что юмор ушел, а трагизм всплыл.
Вот этот одесский колорит, который, по мнению многих литературоведов, Бабелем же и придуман, - в свое время засорял восприятие Бабеля-трагика. Люди слышали только «Хладнокровней, Маня, ты не на работе», или «Делай ночь, Нехама», или «Ты знаешь, что мине сдается, что у нас горит сажа». С поколениями это ушло. Там, где смеялись и хохотали, теперь только улыбаются. А всплывает на поверхность трагическая сущность. Он из комика превратился в трагика.
Это воспринимается любым народом, на любом языке. Когда я спросил у переводчицы произведений Бабеля, было ли ей трудно, она ответила: «Да нет, у него построение фразы-то французское». Китайцы открыли Бабеля, издали его и заявили, что Бабель – это вообще китайский национальный писатель.
Культ личности Бабеля в семье, бесспорно, царил
Вы не испытываете какого-то определенного дискомфорта из-за того, что вы сами заметный актер, режиссер, пишите театроведческие работы, но большую часть своей жизни вы посвящаете вашему дедушке?
Я, конечно, понимаю, что произвожу такое впечатление. Но до 2004 года я к творчеству Бабеля вообще не прикасался. То есть состоялся я в своей профессии без дедушки. Ведь к 2004 году я уже руководил вторым театральным коллективом, преподавал и ставил спектакли.
Что случилось в 2004 году?
Я впервые выпустил мой спектакль «Бабель: Как это делалось в Одессе» в Вашингтоне. Кстати тогда же впервые меня упрекнули в семейственности. Сейчас такие упреки звучат все реже. Я думаю так: если я играю Бабеля хорошо, то никто о семейственности не думает, а если плохо, то сразу говорят: «Это он к дедушке примазывается, хочет искупаться в лучах его славы». Действительно, когда я был в Одессе, то искупался в лучах любви к Бабелю.
Но я никогда не писал художественную литературу, возможно, бессознательно избегал возможности прямого сравнения. Не так страшно, если кто-то скажет: «Он не такой хороший актер, как Бабель был писатель».
Мне кажется, что на мое становление, как театрального человека, очень повлияло мое окружение. Но и против теории ген не попрешь…
Вы не раз говорили, что ваша бабушка, супруга Бабеля, была выдающимся инженером метро и написала единственный в России учебник по строительству метрополитена. Если говорить о генах, то вы с одинаковой вероятностью могли пойти по ее стопам.
Бабушка, конечно, была великим математиком, а у меня с физикой и математикой – просто караул. Бог его знает, почему мне не передались эти гены. Но бабушка окружала себя людьми, которые любили Бабеля, среди строителей метро таких тоже было не мало, но в основном это были актеры, режиссеры, музыканты. Она окружала себя людьми, которые боготворили Бабеля. Культ личности Бабеля в семье, бесспорно, царил, наверное, это и повлияло на мой выбор. Окружение было гуманитарное.